Алена и Аспирин - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Только теперь Аспирин вспомнил о девочке, которая по-прежнему стоит, наверное, в этой самой подвороте и прижимает к груди медвежонка.

Он подхватил с земли осколок кирпича, кинул в пса и почти попал. Тварь замедлила движение, но ненадолго.

– Скотина! Ты что делаешь! – орала девица. – Абель, взять!

Аспирин кинулся в подворотню. Свет фонаря насквозь простреливал бетонный коридор. Девочка, вопреки надеждам Аспирина, не убежала, услышав крики, топот и рычание, а только плотнее вжалась в стену.

Аспирин схватил ее за руку и потащил за собой. Зря, наверное. Он и сам, без балласта, бегал куда медленнее коротконогой собаки.

Подворотня закончилась. Девочка вырвала руку из руки Аспирина, обернулась и бросила медвежонка обратно, в проем арки, где на стенах прыгали тени.

Сначала он услышал крик – визг, вопль, разрывающий чьи-то голосовые связки.

И секундой спустя увидел огромную тень, выросшую на бетонной стенке поверх побледневших в страхе граффити.

Глухо ухнула собака. Что-то шлепнуло о стену и о пол. И сделалось тихо. Только топот ног, затихающий далеко-далеко…

В соседних домах стали зажигаться окна.

– Уходим, – сказал Аспирин, плохо соображая, ведомый инстинктом.

– Сейчас, – сказала девочка. – Мне надо забрать Мишутку.

Она вошла в проем арки, подняла что-то с асфальта, бережно отряхнула, прижала к груди. Аспирин глянул поверх ее склоненной головы: в подворотне было пусто. Далеко, у противоположного входа, лежал наполовину разорванный труп собаки.

– Идем, – сказала девочка.

Он схватил ее за руку и потащил прочь, стараясь держаться в тени и ни в коем случае не попадаться на глаза растревоженным сонным обывателям, чьи головы то здесь, то там выглядывали в окна, в форточки, с балконов.

* * *

– Неспокойно сегодня, – сказал консьерж Вася. – По всему району собаки, слышишь, разгавкались… Визжал кто-то – прямо жуть… Ты как дошел?

– Нормально, – соврал Аспирин. – Девочку вот… встретил…

Девочка смотрела на консьержа с приветливым интересом.

– Ночью? – удивился Вася. – Одна?

– С Мишуткой, – уточнила девочка.

Подошел лифт. К счастью, сквозь проем в сдвигающихся дверях Аспирин успел заметить Васино лицо: шагнул обратно и помешал дверным створкам сойтись.

– Ребенок потерялся, – сказал он Васе. – Завтра с утра буду звонить в милицию… искать родителей… не бросать же на улице, да?

Взгляд консьержа потеплел:

– Да… Это… Оставляют детей, где ни попадя… Расстреливать бы таких родителей на площадях…

Аспирин перевел дух и снова нажал на кнопку с цифрой «пять». Девочка молчала, поглядывала снизу вверх, гладила мишку по голове.

Лифт скрежетнул, останавливаясь на пятом. Аспирину пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем руки хоть немного успокоились и прыгающий ключ нашел замочную скважину.

– Заходи…

Зажегся свет. Девочка стояла посреди большой прихожей и щурилась – совсем как тогда в подворотне. Аспирина передернуло.

Не разуваясь, он прошел на кухню. Открыл навесной шкаф, отыскал початую бутылку коньяка. Плеснул в чайную чашку. Выпил. Если и отпустило, то совсем чуть-чуть.

Девочка по-прежнему стояла посреди прихожей – уже без туфель. Аспирин поразился, какие у нее чистенькие носки. Новые, в мелкую красную полоску.

– Как тебя зовут? – спросил он, прерывая паузу.

Она посмотрела на него укоризненно:

– А тебя как зовут?

– Ас… – он вовремя прикусил язык, потому что «Аспирин» – это непедагогично. – Алексей. Вот, надень тапки.

Она сунула ноги в «гостевые» женские шлепанцы, которые были на пять размеров больше ее ступни.

– Ты голодная? – спросил он равнодушно и чуть не взвыл от неестественности, фальши во всех этих бытовых манипуляциях. Тапки-кухня-пельмени-чай…

– Я не голодная, Мишутка голодный, – сказала девочка серьезно. – У тебя есть мед?

– Есть…

В кухне она уселась на табуретку, усадила мишку на край стола и сложила руки на коленях. Мишка сидел, скособочившись, глядя перед собой пуговичными глазами, свесив ватные лапы.

На одной был осколок стекла.

Аспирин, внутренне передернувшись, снял осколок при помощи салфетки. Выбросил в мусорное ведро.

– Так что насчет меда? – спросила девочка.

– Сейчас… Ему в блюдце положить или он может из банки?

– Все равно, – покладисто решила девочка.

– Ему гречневый, липовый или цветочный? – осведомился Аспирин.

Девочка мельком глянула на игрушку.

– Цветочный лучше. Но это не принципиально.

Аспирин чуть не выронил чашку, которую только что снял с полки.

– А ложку ему надо? – поинтересовался хрипло.

Девочка усмехнулась:

– Где ты видел, чтобы медведи ели ложками? Только в мультиках!

– А-а, – неопределенно сказал Аспирин. Поставил на стол перед мишкой стограммовую баночку цветочного меда. С усилием отвернул крышку. Отошел к мойке, встал, скрестив руки на груди, уставился, будто ожидая, что пуговичные глаза мигнут, игрушка потянется ватной лапой к баночке, зачерпнет мед и понесет, роняя капли, к вышитому на плюше рту…

Игрушка не шевельнулась. Девочка взяла медвежонка за лапу, засопела за него, наморщила нос:

– Мишутке нравится. Спасибо.

– Пожалуйста, – вздохнул Аспирин. – Ну а теперь, когда он поел…

– Где же он поел? Он только начал!

Аспирин посмотрел на часы. Половина третьего ночи. Пока удирали с места проишествия, пока плутали переулками, пока Аспирин решал, что делать дальше…

– У тебя есть домашний телефон? – спросил он безнадежно.

– Нет, – отозвалась девочка, «зачерпывая» медвежьей лапой мед и чавкая от воображаемого удовольствия.