Алена и Аспирин - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Ты вообще думаешь возвращаться домой?

Девочка взяла со стола салфетку и начисто вытерла мишкину морду. У нее были коротко остриженные розовые ногти. Чистые незагорелые руки. На свежей футболке – два летящих дракона, большой и маленький, и надпись: «Krakow. Learning to fly».

– Ты бывала в Кракове?

Девочка не ответила.

Аспирин плеснул себе еще коньяка. Руки почти перестали трястись.

– Что там было? – спросил он, глядя на полосатые гостьины носки.

– Где?

– Там.

Девочка вздохнула.

– Он за мной пришел… А я не хочу идти с ним.

– Отец?

– Нет. Он мне не отец.

– Отчим?

– Он.

– Кто?

Девочка вздохнула снова. Аспирин нервно потер ладони:

– Кто убил собаку?

Девочка кивнула на игрушечного медведя. Аспирин вспомнил полуразорванного бледного бультерьера.

– Вообще-то, – сказала девочка раздумчиво, – это они ее убили. Давно. Когда она гналась за тобой, она была уже мертвая.

– Взрыва вроде не было, – сам себе сказал Аспирин. – Может… у них оказалось с собой что-то вроде… ну… упало собаке под ноги и взорвалось.

– Мышка бежала, хвостиком махнула, – сказала девочка без улыбки, – яичко упало и взорвалось… Ты хочешь спать?

– Я шесть часов травил в эфире байки, – признался Аспирин. – Разговаривал с какими-то идиотами по телефону. Ставил на заказ идиотские песенки. Потом малолетние кретины подстерегли меня в подворотне и натравили бультерьера. А он возьми да и сдохни на бегу. Да не просто сдохни – разорвись…

– Ничего, – сказала девочка примирительно. – Ты выпьешь еще и заснешь.

– И когда проснусь, тебя уже здесь не будет, – мечтательно предположил Аспирин.

– Это вряд ли, – сказала девочка и обняла медвежонка.

Понедельник

Чудес не бывает, и потому в девять утра, когда Аспирин вышел, прихрамывая, на кухню, девочка сидела, скрестив ноги, на стуле перед идеально вымытым столом, смотрела в окно и еле слышно напевала сквозь зубы. Перед ней на металлическом подносе лежал обложкой вверх раскрытый паспорт Аспирина.

– Ты что?! – от возмущения Аспирин выругался, как не принято ругаться при детях, устыдился своей несдержанности и потому разозлился еще больше.

Девочка обернулась. На коленях у нее – вернее, на скрещенных пятках – сидел светло-коричневый медвежонок, смотрел на Аспирина пластмассовыми зенками. На полу у ножки стула стояла пустая баночка из-под меда.

– Значит, ты Гримальский Алексей Игоревич, тебе тридцать четыре года, – прокурорским тоном сообщила девочка.

– Слушай, ты, – выдавил Аспирин сквозь зубы. – Забирай… своего медведя и уходи. Чтобы духу твоего здесь не было. Считаю до десяти.

– Иначе что? – уточнила девочка.

– Проявил, блин, милосердие, – горько пробормотал Аспирин. – Приютил на ночь потерявшегося ребенка…

После вчерашнего ночного забега болели ноги и спина. Во рту было сухо и противно. В правом виске медленно и торжественно бухал миниатюрный кузнечный молот.

– Иначе, – он обогнул сидящую гостью, взял свой паспорт с подноса и почувствовал себя увереннее, – я вызову милицию.

– И что, ты скажешь, я делала у тебя в квартире ночью?

Аспирин позволил, наконец, ватным коленям подогнуться и тяжело опустился на табуретку. Девочка смотрела на него с интересом.

– Слушай, – глухо сказал Аспирин. – Я не знаю, кто и зачем научил тебя таким гадостям, но… есть же экспертиза, понимаешь? Мне не хочется этой грязи, но… Всем же будет ясно, что ты просто маленькая дряная испорченная вымогательница… понимаешь?

Девочка пересадила медведя на стол рядом с собой. Поудобнее сложила ему ватные лапы.

– Значит, это правда, – сказала отстраненно.

– Что? – почти выкрикнул Аспирин.

– Он говорил… он всегда говорит правду, – девочка задумалась, ее светлые брови стали похожи на два недорисованных значка «бесконечность».

– Детка, – сказал он с отвращением. – Убирайся. Иначе я никогда в жизни не совершу больше ни одного доброго дела. Даже котенку сосиску не дам.

– Напугал ежа голой задницей, – она ухмыльнулась. – Можно подумать, ты прямо мастер добрых дел! Прямо дедушка-Мороз!

Аспирин встал. Ему захотелось схватить маленькую дрянь за «хвостик» на затылке и, волоча за собой, доставить к входной двери и дальше; вместо этого он, выждав секунду, расхохотался.

Что за цирк, в самом деле. Почему он должен пугаться малолетней оторвы, которой, наверное, и одиннадцати лет еще не исполнилось?

Все еще посмеиваясь, он вернулся в комнату и поднял с постели телефонную трубку.

* * *

– Я не понял, – сказал Витя Сомов по прозвищу Вискас. – Ты притащил с улицы малолетку – в дом?

– Она ребенок совсем… Мне показалось…

– Ты притащил ее в дом?

– Ну, в общем, да.

Пауза.

– Не понял, – повторил Вискас угрюмо. – Нафига?

– Я был не в себе, – признался Аспирин. – Сперва на меня натравили бультерьера, а потом…

Он запнулся, не зная, как сказать рационально мыслящему Вискасу об иррациональном ужасе, случившемся в подворотне.

– Ты был трезвый? – уточнил Вискас.

– Я был за рулем. Я за рулем не пью.

– Молодец, – похвалил Вискас. – С охраны квартиру при девке снимал?

– Я вчера на охрану не брал.

– Почему?

– Ну… Не знаю. Забыл.

– Умница, – в голосе Вискаса было отрешенное удивление: рожает же земля таких идиотов. – Аспирин, я на тебя как-нибудь бомбил наведу. В воспитательных целях.

– Не надо, – сказал Аспирин и прислушался: девчонка в гостиной открыла, мерзавка, пианино и теперь бренчала по клавишам. – Слушай… По-моему, она ненормальная.